27.10.2010
RUSting
Журнал Другая Пермь, ШПИЛЬ, ноябрь 2010
1. RUSting 4:26 Интродукция
Железа в твоем организме достаточно для того, чтобы сделать один большой гвоздь. И в моем - тоже. Нас шесть с половиной миллиардов. Шесть с половиной миллиардов потенциальных гвоздей. Давно открытая кем-то метафора.
Есть мнение, будто без железа было бы невозможно зарождение жизни на основе углерода в космосе. Железо двигает цивилизацию.
Железо ржавеет.
Rusting (англ. «ржавление») – новая музыкальная концепция Эдуарда Андриянова. Пластинка в семь треков. Пятьдесят восемь минут оригинального звучания, где гудение электрической розетки превращается в кантилену, зубная дробь телеграфа используется как перкуссия, а человеческие голоса преобразуются в сэмплы. Скажешь, такое уже было? Нет, ты сначала послушай.
Андриянов говорит, что бытовые шумы он препарирует, обрабатывает, а потом выстраивает из них гамму:
- Я люблю из живого звука сделать неживой, и наоборот. В «Растинге» очень много счетчиков Гейге
ра, азбуки Морзе. И они там звучат не для того, чтобы создать антураж. Можно было бы включить азбуку Морзе и слушать ее, тоже замечательно, кстати. Но у меня промышленные звуки не сразу узнаваемы, я ими играю музыку.
Я много работал с библиотекой шумов Госкино 70-х годов, где в каждом треке женщина-хлопушка сначала делает объявление: «Дубль седьмой, передняя дверь автомобиля УАЗ», - а потом рев: «Вжжжжиу!». Вот такой скрип берешь, как-нибудь раскурочиваешь и делаешь музыкальный тон. Для чего? Чтобы получился свой, аутентичный саунд. При этом энергия живого шума сохраняется. Это олицетворение индастриала. Телеграф-то просто потрясающие звуки издает!
2. Разбор полетов 10:50
Твои пальцы набирают на клавиатуре пятьсот знаков в минуту. А ты лучше всех умеешь договариваться о продажах. А ты ловко управляешься с рейсмусом, гильотиной и листогибом и уверенно читаешь чертежи.
Ты отлично делаешь свою работу. Но ты не универсал. И я не универсал. Я чувствую, что в быту с трудом обхожусь без подсказок-костыликов гугла. Мы части единой производственной системы. Шесть с половиной миллиардов потенциальных гвоздей, помнишь?
Андриянов говорит, что растинг, ржавление - воплощение того, на каком этапе сейчас все мы находимся:
- Всё ржавеет. Это неплохо. Ржавчина – это не дрянь, это эволюционный этап. Кто-то называет наше общество постиндустриальным, но, по-моему, это уже не отражает сути. По версии ученых, термин «постиндустриализм» был актуален в 1956 году. А сейчас, уверен, есть смысл рассуждать не о развитии конвейера информации, а о людях. Люди эволюционируют очень сильно. Но никто этого не фиксирует. А я, может, громко сказано, это вижу. Я по себе это вижу.
Растинг – ржавление всей системы. Триста лет мы строили развитое общество, созидали железяку, разрабатывали новые формы ее существования: сталь, чугун. Клали жизнь, чтобы воздвигнуть завод, и вокруг создавали социум, сочиняли музыку и устраивали театр. Все, кто мало-мальски следил за наукой, понимал, как всё это будет развиваться. Жюль Верн знал, что будут паровозы, подводные лодки и самолеты. Но почти никто не задумывался, как разовьется в этой связи человек.
А человечек сделался частью машины. Неминуемо.
Отсюда – нуклеарная семья, где максимум – двое детей, чтобы можно было быстро переезжать по стройкам: забабахать какую-нибудь Саяно-Шушенскую ГЭС или автогигант в Детройте. Чтобы рабочие единицы не отвлекались от производства, создавались детские сады, где, к слову, уже с двух лет человека обучали синхронизации с машиной: в восемь утра – подъем, в пять вечера – домой.
Двигатель внутреннего сгорания – не зря их в музеях выставляют – эталон индастриала.
Я воспринимаю железо почти как органический материал. Оно по-своему красиво, оно очень сильно продвинуло цивилизацию. Но у него есть стоп. Оно ржавеет. И все, что с ним связано, включая человеческое общество, тоже коррозирует. Появляется, например, коррупция.
Всего лишь две тысячи лет нашему хозяйству. Как римляне придумали, каким образом человечество должно существовать и развиваться, так оно до сих пор и работает.
Просто оно уже не работает. Как проржавевшая машина. И за нашей спиной остаются брошенные промзоны как памятники не работающему железу.
3. End of your trip 4:48
Все кончается. Когда-нибудь завершится и твое путешествие в этом железном мире. Но не бойся. В слове «конец» кроется слово «начало». Это касается и твоего личного трипа. Думай – что впереди.
Андриянов говорит, что не верит в апокалипсис:
- Есть очень хороший символ. В развитом мире это часто практикуют. Берут какой-нибудь авианосец и затапливают его там, где раньше взрывали атомные бомбы и уничтожили все кораллы. Оказывается, что на железе очень быстро снова вырастает жизнь. Умирая, машина оживляет океан.
«Rusting» – по сути, об этом. Это красиво, это грустно, это странно, как и сама жизнь. Ржавление – неминуемый этап. Но из убитого железа должна вырасти новая жизнь: многообразная, диковинная – и никто до конца не знает, какой она будет.
«Rusting» - это одновременно и реквием по железу, и гимн железу. Там есть места в пластинке, которые, с моей точки зрения, звучат, может быть, чересчур пафосно. Но я спрашивал об этом людей, мнением которых дорожу, все говорят: «Нет, так и оставь».
4. Cobeinisalive 4:20
Хотя в тебе примерно пять граммов железа, ты не машина. Ошибайся и живи. Как сказал поэт, правильные вещи делают автобиографию, а ошибки – судьбу. Ты ведь знаешь Курта Кобейна?
Андриянов говорит, что в мировом постиндустриальном пространстве жив, скорее, не Цой, а Кобейн:
- Трек «Cobeinisalive» – это посвящение даже не Кобейну, а, я бы сказал, скайуокеру. То есть тем людям, через которых выстреливаются в социум какие-то эволюционные вещи. Такие люди, как правило, долго не живут, они в определенном смысле изгои, но они оставляют след, по которому человечество потом долго идет.
Лично для меня Кобейн очень много значит. Трек я сделал еще в 1994-м, в год, когда 27-летний Кобейн, по разным версиям, то ли застрелился, то ли был убит. Чтобы не нарушать авторские права, я взял в сэмпл меньше двух тактов из его знаменитого POLLYи смоделировал пьесу про изнасилование мозга.
5. Сluster 7:05
Когда твой ребенок стучит кулаком по клавишам пианино, он делает кластер. Айтишник в твоем офисе, соединяющий несколько компьютеров в единый аппаратный ресурс, тоже делает кластер.
Кластер, в каком бы из двадцати значений это слово ни употреблялось, предполагает некое однородное множество. С английского оно переводится как «скопление».
Эдуард Андриянов в проекте «Растинг» не один. Он говорит, что музыку делает для Наталии Шостиной:
- Мы с ней, как левое и правое полушарие, периодически меняющиеся местами. Я пишу под ее проекты, задумки, но под свою идеологию.
Шостина:
- Наш творческий тандем развивается с начала 90-х, и какое-то время назад мы нашли жанр, интересный нам обоим, - театр мистерии.
Проект, который мы делали до «Растинга», назывался «Мимикрия». Мы исследовали мифы пермского племени чудь и одновременно фантазировали, как за жизнью древних людей наблюдают из космоса, из небесной страны Энма, находящейся над землей Биармия. Мы использовали в спектаклях видеоарт, современный саунд и фэшн-шоу. Таким образом мы создавали пространство новой мифологии.
А в 2005 году у нас появилась новая тема. С группой единомышленников – среди которых были художники, дизайнеры, музыканты, актеры театра «Post-Vog’» – мы искали ответ, что могут делать люди, если сломаются все машины. Причем это не то апокалипсическое состояние, когда взорвалась бомба, или наступила массовая смерть, а просто вышли из строя все механизмы: исчезли традиционные источники энергии, нет коммуникаций, сотовых телефонов, интернета. И нам было интересно, как в таких условиях здоровый человек станет добывать себе пищу, заводить отношения, обустраивать дом.
Тогда мы оказались в Березниках. И у нас была возможность лазить по заброшенным индустриальным объектам, заводам, закрытым цехам. У нас было с собой три профессиональных камеры. Был режиссер из Москвы Владимир Виноградов. И мы фиксировали сюжет, который развивался прямо во время съемки.
Наше кино заканчивалось на кладбище кораблей под Березниками в Огурдино. Наши герои, которые сбились в некую банду, прибыли туда для того, чтобы телепортироваться в другое время, переместиться в иные материи.
Тогда, в 2005 году, время заморозилось. А сейчас, в 2010-м, вынырнуло и стало продолжаться. Снова наступила эпоха «Растинга».
Интересно, что оказалось много вариантов, где наши герои путешествовали эти пять лет. Среди персонажей фильма «Растинг» был, например, Слава Мук, известный сейчас как рЕпер Сява. Он очень маялся в фильме, выбирал между женщиной и бандой, между деньгами и ржавой машиной, и вот это время – пять лет – показало, что в принципе его бытовая, материальная, современная жизнь выбрала другое воплощение. Что будет с ним дальше – это уже его ржавчина. Как будет трансформироваться его мозг: до состояния платины или до простой жидкости – результат его собственного пути.
У нас в 2006 году оформился концепт многокомпонентного проекта «Растинг» и появилась «Камва», этнофутуристический фестиваль.
Андриянов:
- А если вернуться к треку «Сluster», то это лиричный lounge, сделанный специально для сцены. Девушкам очень нравится.
Кластер в моем понимании – это информационная составляющая молекулы воды. И я заканчиваю трек природным громом, который перемешиваю с живым электричеством из розетки.
6. Reactor mix 7:02
Когда ты видишь, что надкушенное яблоко не покрывается легкой ржавчиной, ты выкидываешь его в форточку, потому что понимаешь, что оно мертвое, в нем нет железа. Железо окисляется, реагируя на кислород. Ты гневаешься, реагируя на генетически модифицированный продукт.
Жизнь – это реакция.
Андриянов говорит, что «Reactor» - это сложная полисемичная пьеса:
- Среди прочего я имел в виду одноименную компьютерную программу для обработки музыки и атомный реактор. Без атома в нашей истории никак не обойтись
7. Sinus 18:12 Финал
Андриянов – адепт социологического футуризма Элвина Тоффлера, который считает, что общество развивается волнообразно. Первая волна – результат аграрной революции, вторая – индустриальной, третья – интеллектуальной, то есть постиндустриализм.
Синус – это волна.
Андриянов говорит, что синусоида – это траектория любой энергии:
- Всё, начиная от тонких материй, заканчивая грубыми, видимыми вещами, включая эволюцию, – это волнообразное движение.
Синус в синтезаторе – это самый главный тон, из которого делаются все звуки. Из набора синусоид выстраивается любое звучание: скрипки, трубы, барабана, чего угодно.
То есть синус – качественный символ, который можно перенести на всю нашу жизнь.
Все названия в альбоме «Rusting» осмысленные. Я не претендую на научность. Я человек творческий и термины наполняю собственным значением. Я приверженец такого расклада, когда музыка – всего лишь финал размышлений о жизни. Чтобы о чем-то петь, нужно много понять.
Что касается трека «Sinus», то это сэт, который начинается с трипа оруэлловского образца, где диджей Надя Зеленина читает инструкцию гальванического производства. Так я озвучиваю мертвую, на мой взгляд, ветвь эволюции. Общество, где люди ходят строем под чью-то диктовку, не нужно природе.
Куда же каждого из нас приведет ржавление? Надо думать.
Мой альбом рассчитан на тех, кто понимает, что жизнь не пикник.
Postscriptum.
Название пластинки пишется «RUSting». Это ведь русский продукт.